Продолжение русской народной сказки «Репка»

…Тянут, потянут – и вытянули репку.
Ох и большая же репка была!!! Вся деревня неделю её ела. Благодарили Деда с Бабкой, внучку, Жучку с Муркой. Ну а больше всех, конечно же, мышку! А как всю репку съели, так ещё потом неделю не то чтобы есть, еду в глаза видеть не могли. Вот как наелись!!
А потом странные вещи в деревне Михайловке твориться начали: то баб Манина корова, репку отведавши, плясать по деревне пошла, еле остановили, то козы мяукать начали…
А то и вовсе чудеса! Митрофан, поздно вечером с поля возвращающийся, через овраги пошёл, а там все горит, да дым столбом валит. Еле прошёл. А как утром проведать то место пришёл, так ничего: всё по- старому. И травка зеленеет, и птички поют. Но листьев репы, сваленных здесь в кучу, не стало…
В общем, стали люди догадываться, что чудеса эти неспроста происходят. И все они с репкой связаны…
-Не иначе как репка пошаливает,- говаривали они между собой, когда случалось какое-нибудь очередное чудесное явление, но в основном в деревне всё текло по - старому. Только внучка деда Еремея к его дню рождения с сынком пахаря Дмитрия что-то готовили…
И вот в один день произошло действительно страшное событие.
Дед Еремей от зари до зари в огороде работал: осень наступила, все поспевает. Вот и сегодняшнее утро пока ещё ничем не отличалось от остальных. Дед Еремей с рассвета копошился в земле.
-Лепота-то какая, - вздохнул он, разогнув спину затекшей рукой, мечтательно разглядывал розовато-сиреневую дымку над головой.
-А небо-то, ласковое какое! Как шёрстка кота баб Маниного, когда тот смирный. Нет. Всё-таки у кота шерсть не такая. Ох, и баловень же наш кот, - протянул дед Еремей, как вдруг чей-то истошный вопль всполошил всю округу, даже ворона, до того сонно каркавшая на дереве, теперь взмыла в воздух.
Дед Еремей только печально вздохнул: голос принадлежал тётке Марфуше, известной на всю округу своей любовью к сплетням, слухам и болтовне. Марфуша была неплохая, но ненароком могла и обидеть человека, ляпнув что-нибудь неладное. Кроме того, боялась она всего, страсть!!! Лягушек, пауков, мышей. Даже тени своей не постеснялась бы испугаться. Но несмотря на это помогала сельчанам в беде: то ребёнка утешит плачущего, то козу-дерезу заблудившуюся обратно домой приведёт, да и выслушать сможет. И слово доброе сказать. В общем, неплохая она, тётка Марфа, в любой печали слёзы утрёт.
-Мыши опять какой–нибудь испугалась что ли? - удивился дед Еремей, глядя на бегущую мимо его огорода тетку Марфу.
-Марфуш, поди сюда, да хватит орать-то, как резаная. Не кусаюсь я, - позвал её дед к себе, но к нему бледная и нервно теребящая подол своей длинной цветастой юбки Марфа подходить не собиралась, а только, стоя на месте, пыталась выговорить какие-то несвязанные слова:
-Там болото…Любава…Репка!! Репка!!! - неожиданно ни с того ни с сего вспомнила репку Марфа и, округлив глаза, помчалась в сторону деревни.
-Репка…Репка…Что вы, все на ней помешались что ли? -покачал дед головой и с хрустом выпрямил спину.
-Тьфу ты… Ещё и спина разболелась… Теперь точно ничего до следующего утра и не сделаю, - плюнул себе под ноги дед Еремей и пошёл собирать инструменты.
-Ладно… Домой пойду, авось баб Мане тоже помощь какая требуется, - подумал он, подходя к своему дому, и вдруг заметил скамейку. Точнее не совсем её, а то, что на ней было. Дело в том, что совсем недавно он сделал для бабы Мани расписную, резную скамеечку. Скамейка была сделана с любовью, чтобы баба Маня могла отдыхать на ней, сидя с подружками теплыми вечерами. Скамейка стояла на своём месте, но была окружена голубями, и не простыми, а голубями Митрофана.
-Ну, вот я тебе, окаянный!!! - погрозил Еремей в сторону Митрофановой голубятни. Митрофан этот был личностью тёмной. Ходил и пристально смотрел на всех из-под своей старой, поношенной соломенной шляпы. А ещё он улыбался так, что мурашки по коже бегали. Поэтому дед Еремей погрозился больше для покоя душевного, чем для острастки.
Зашёл он в свою избу и не узнал её: столько там людей собралось…
-Нет, что у меня день рождения, я помню. Но чтоб столько народу на него собиралось, этого нет, я не помню, - мелькнула мысль в голове деда.
Баб Маня, Митрофан, Бабка Агапья, пахарь Дмитрий, Леночка, ветеринар Михайло и даже его могучая жена Елисеевна - все они собрались в круг, а в центре круга сидела тётка Марфа и испуганно что-то всем рассказывала.
Дед Еремей подошёл ближе.
-…вот, а потом я как побежала. А где там Мефа с Любавой остались, уже и не помню,- закончила свой рассказ тетка Марфа.
-Ну-ка ещё раз, что здесь случилось? - спросил дед Еремей, обращаясь главным образом к Марфуше.
Но тут поднялся страшный шум и гвалт, каждый хотел рассказать деду, что произошло, и одновременно обсудить это с соседом. Дед Еремей закатил глаза, он ничего до сих пор не знал.
-А ну, все тихо! - чей-то строгий голос перебил всех.
-Тихо-тихо, а ты, Марфа, расскажи ещё раз, что с тобой произошло,- это бабка Агапья утихомирила всех. Её в народе уважали, к советам прислушивались, ведь Агапья - целительница, многое знает. А про себя она говорила, что ей больше ста лет. Люди верили и не верили, но уважать начинали ещё больше…
И тут рассказ начала дрожащим голосом тётка Марфа, после многочисленных остановок, всхлипов и уточнений выяснилось вот что.
Марфа вышла на болото за травами, об этом её попросила Агапья ( сегодня же последний день цветёт синеглазка). Придя на болото, баб Марфа обнаружила там играющих Мефодия и Любаву. Не мешая детям, она под их смех и прибаутки начала собирать травы, но внезапно обнаружила, что больше не слышит разговоров ребят, а только какое-то странное звяканье. Любопытная Марфа подобралась поближе к звукам, но тут же страшно испугалась: из болота на неё лезло чудовище! Оно фыркало и шипело, а из глаз текли чёрные слёзы. Тётка Марфа так испугалась, что побежала в деревню, забыв про детей. Так и бежала, пока не упала, споткнувшись о корягу. А как в деревню пришла, так сразу всё всем и рассказала.
-Дурная ты у нас, Марфа,- заключил дед Еремей.
- Не верю я в волшебство-колдовство всякое. Вон у бабки Агапьи лучше спроси, что к чему. Она у нас в этом деле мастер. А? Бабка Агапья?-спросил дед у Агапьи.
-Ничего не пойму. Нет на болоте силы волшебной, силы злой, безобразной… А куда дети делись и откуда чудо-юдо вылезло, не ведомо мне, – задумалась Агапья.
-Подожди, как это? Куда дети делись? - послышался удивлённый голос бабы Мани.
-После того как баб Маня спросила, я понял, что то же самое волнует и меня, - прошелестел тихий голос Митрофана.
-Я, я побежала.… А Любава с Мефой позади остались. А больше их никто и не видел,- всхлипнула тётка Марфа.
-Марфа, успокойся ты уже, - наконец вступил в разговор пахарь Дмитрий. И теперь, уже обращаясь ко всем, произнёс:
-А детей спасать надо! Я пойду искать их. Кто со мной?
-Я пойду, мои внуки, - затараторила бабка Маня.
-И мои друзья,- это уже голос Митрофана послышался, - сколько мы с Мефодием- то рыбы переловили! Вкуснотища…М-м-м…
-Я! И я! Я тоже, - послышались со всех сторон голоса.
-Наши дети пропали, всей деревней искать их будем, - подытожила Агапья. Люди согласно закивали головами.
-Итак, давайте распределимся по местности, каждый возьмёт себе место вблизи деревни, дети ведь не могли уйти далеко, - взяла инициативу в свои руки целительница. Пахарь Дмитрий продолжил, согласившись с Агапьей:
-Хорошо. Возле деревни есть поле и речка за полем с одной стороны, с другой - лес, с третьей - луг и болото, на котором пропали дети, а с четвёртой стороны дорога, ведущая в другую деревню.
-Я с Михайло лес возьму, мы с ним медведей да волков не боимся, - всё время сопевшая от напряжения Елисеевна вздохнула свободно, уходя в лес, где чувствовала себя как рыба в воде.
-Мы с Митрофаном дороги осматривать пойдём, за ним ведь, сами знаете, глаз да глаз нужен, – проворчала баба Маня. Митрофан только вздохнул.
-Мне кажется, будет лучше, если я с Марфой останусь, ей сейчас помощь нужна, вишь, как раскисла, – пропищала Леночка, указав на тётку Марфу. Та и вправду совсем расстроилась. Сидела и не понимала, что вокруг неё происходит.
-Нет, Леночка. Я останусь с Марфой, ей помощь больше твоего смогу оказать, к тому же ты молодая, а мне уж тяжело по полям бегать. В поле и пойдёшь, а Дмитрий берега речки осмотрит, – протянула бабка Агапья.
-Ладно, Агапья. Так и сделаем, - ответил ей Дмитрий.
-Пойдём. Пойдём, - наконец вывалился народ из Еремеиной избы.
-Ну и хорошо. А мне тогда болото осталось, - обрадовался дед Еремей. И уже было собрался за всеми к выходу, как услышал Агапью:
- Не волнуйся. Найдутся дети. Ради дела такого и мои птички вам помогут! - улыбнулась Агапья.
-Благодарю вас за помощь, – кивнул ей в ответ Еремей и вышел, предстоял трудный день.
Дед Еремей шёл по дороге и думал:
-Вот если не найдём детей до вечера, то что будет? А то! Испугаются они темноты. Маленькие ведь совсем ещё…Интересно, как у других дела обстоят? Ведь одному мне не справиться. Хорошо, что люди у нас дружные. Помогаем друг другу. А как иначе-то? Совсем мало в деревне нас осталось. Вот с такими мыслями и дошёл Еремей до луга, где болото было.
-Сначала,- думает, - надо вокруг болота порыскать, слава Богу, оно небольшое, но вот луг-то большой!
И вот тут его будто что–то остановило, смотрит Еремей вокруг, понять ничего не может, это что-то его в бок да в бок тянет, прямо в сторону болота. Покрутил дед Еремей головой, наваждение сгоняя, и только вперед устремился, как в тот же миг услышал:
-Стой! Дурачина … Я тут тебе подсказки даю, а ты и внимания не обращаешь, - проскрипел над головой странный голос.
Еремей вздрогнул и повернулся, над ним кружились в страшном полете два ворона: один черный, а другой белый. Сейчас скрипел черный:
- Иди за нами, человек, я веду тебя к детям, которые потерялись.
- Вот спасибо!!! Не ожидал, что бабка Агапья такое может! И детей найдем! – радовался Еремей.
- Наша хозяйка и не такое сделать может, - многозначительно протянул черный ворон.
Еремей удивился:
- Да? И что же?
Сразу же ему последовал ответ:
- Ты вот нас с белым, к примеру, возьми… Я обычный ворон, ну подумаешь, с людьми разговариваю, а вот белый… Белый он непростой.…На самом деле он тоже черный.…Но облик менять может, а нас все путали до этого. Вот он и позаботился об этом. С деревьями говорит, с цветами, с водой даже может поболтать, мне все рассказывает, а я уж людям перевожу.
- Да уж, - удивился Еремей, - а вот мы уже до болота и дошли. Быстро-то как, - недоуменно добавил он.
-Да здесь дети и есть. Чувствую я их. А дальше и сам справишься, - прокаркал черный и вслед за ним, соглашаясь, кивнул белый, растворившись, закружились в воздухе два пера: черное и белое. Опустившись на землю, они исчезли.
-Во дают, – не то к воронам, не то к Агапье обратился Еремей, почесал голову и пошел по тропинке, благо что здесь она единственная была, и дети никуда уйти не могли.
Пришел Еремей почти к самому концу тропинки, дальше она обрывалась и вела к жуткой и ужасной дикой топи. Дед Еремей вздохнул и уже было хотел вернуться назад, как застыл от удивления: там, где раньше была топь, сейчас лежал маленький, новенький мостик, аккуратненький и еще пахнущий свежей древесиной. Дед Еремей от удивления аж руками всплеснул: сколько лет он хотел перекинуть, а все никак руки не доходили. Зато теперь и бруснику, и чернику собирать можно.
- А работа–то качественная, - похвалил дед Еремей, похлопав по резным перилам, и перешел на другую сторону, - ни одна доска под ногами не скрипнула! Только вышел и удивился. Повсюду на поляне за топью цветы развешены, стол стоит, вокруг него пни, бревна всякие – вместо стульев, на столе пирог мясной дымится – только испекли видать, и все на той поляне собрались, радуются чему –то.
- Понятно чему, - подумал Еремей.
С краю поляны Мефа и Любава мастерят что–то.
- Вот проказники, безобразники какие, - нахмурился Еремей, но тут же улыбнулся, - нашлись все – таки. Вышел на поляну. И тут же со всех сторон, побросав свои дела, народ кинулся:
- С днем рождения! Поздравляем! Здоровья! Счастья! Добра! – закричали они, увидев Еремея, а Леночка, покраснев, добавила:
- Любви! Люди покосились на нее, на секунду притихли, а дальше все снова понеслось каруселью вокруг Еремея…
- Ну а детей–то кто нашел? – спросил наконец Еремей, дожевывая очередной кусок пирога и заедая его сырным бубликом. Он был доволен: не забыли про деда. Поздравили! Елисеевна с Михайло самовар ему подарили, чайник–то у него прохудился, а по их словам, чай из самовара вкуснее и полезнее.
Баба Маня носки связала из козьей шерсти – ноги мерзнуть уже начали. Дмитрий лопату новую подарил – в хозяйстве всегда пригодится. Даже Агапья мазь целебную подарила – синяки да раны заживляет. Но самое главное - кости лечит. Леночка, стесняясь, венок на голову ему надела полевой. А Митрофан расщедрился: новые сапоги купил, деду в подарок, ходил и гусем на всех посматривал, но дед Еремей засмеялся, увидев подарок: сапоги-то оказались меньше на три размера! Митрофан как-то поник сразу , но дед Еремей его успокоил:
-Да не переживай ты. Вон Мефодий - богатырь будущий у нас подрастает, ему сапоги и отдадим. Митрофан сразу же улыбнулся, хотя под его шляпой, что он делает, разобрать невозможно.
В общем, всё хорошо было. Когда Еремей, закончив жевать, вопросительно посмотрел на бабку Агапью, она, вздохнув, раскрыла секрет:
-Ты, Еремей, не сердись только. … Вишь, какое дело. Потревожили мы сердце твоё старое. Мефа с Любавой на болоте концерт для тебя готовили. Порадовать хотели. Вот для сценки им репка и понадобилась: скатали они ком сена. Верёвками перевязали, а для гладкости глиной сверху обмазали да рядом всё возились, а тут митрофановский кот, одичавший, из кустов вылез, но, увидев этот ком, испугался, прыгнул сверху. Ком поехал - дети ничего и не заметили, а кот сверху шипит, орёт своим дурным голосом. И надо было тётке Марфе испугаться его! Так нет! Она ещё и всю деревню взбаламутила! Мы-то все, кроме неё, о планах детей знали, хотели им помешать, но дети настояли на своем. Тут Леночка выпалила:
-Прости нас, дедушка!
Еремей подобрел сразу, лоб у него разгладился и он весело рассмеялся:
-Да, потешили вы старика, век не забуду.
Скоро все смотрели сценку, сочиненную детьми для Еремея, тётка Марфа пела (это был её подарок), и народ веселился.
А дед Еремей изредка посмеивался в бороду:
-Во дают! Проказники, - и снова улыбался.
А высоко над ними уже появились первые звёзды, и месяц, покачивая своей тонкой, ещё не уверенной головой, смеялся:
- Во дают, - слышали звёзды, кружащиеся около него…